Время осенью напополам расколото,
В золотом багрянце видит сны.
Вот беда – я ненавижу золото.
Мне по нраву серебро Луны.

Та же что ни ночь, но все же разная,
Правит в звездной россыпи Луна.
Словно дева юная, прекрасная
И непостоянная она.

Только лишь в ее воспоминаниях,
Словно росчерки слепой судьбы,
Тропы, где бродила стая давняя,
Где легли когтистых лап следы.

Сколько было нас, безмолвных странников,
Не боящихся идти за неба край?
Нас, людьми отвергнутых изгнанников,
Прочь ушедших от двуногих стай.

Осенью особенно мне хочется,
Чтобы снова было, как тогда.
Взблеск клыков прогонит Одиночество!
Только вот, увы, не навсегда…

Тень среди деревьев бледным призраком
Белый мех и блеск колючих глаз.
Ты узнай меня по этим признакам,
Я такой же, как и в прошлый раз.

Тихий лес под ветерком качается.
В шорохе не слышна поступь лап.
Холм среди деревьев возвышается…
Я пришел, я все еще не раб.

Ты, непостоянная красавица,
Что купает в серебре земную твердь.
Полный лик мне больше прочих нравится.
Для него я снова буду петь.

На душе тоска болотной тиною.
Одиночество подкралось, словно тень.
Поднимаю к небу морду длинную…
Вот, чего я жаждал каждый день!

Те, двуногие, на образа пусть крестятся,
Пусть дрожат, боятся – все равно!
Что в душе у волка не уместится,
Изливать тебе заведено.

Словно кровь из раны в сердце точится,
В песне волчья древняя печаль.
А внизу, в засаде Одиночество.
Полуночного певца ему не жаль.

Спрячь кривые когти ты до времени.
Чаша неба звездами полна.
Подожди, мой враг и спутник преданный!
Я не твой, коль полная Луна.