Ио́сиф Виссарио́нович Ста́лин(настоящая фамилия — Джугашви́ли, 6 (18) декабря 1878, по официальной дате 9 (21) декабря 1879 (1879-12-21) — 5 марта 1953) — советский государственный, политический и военный деятель. Генеральный секретарь Центрального Комитета Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) с 1922 г., глава Советского Правительства (Председатель Совета Народных Комиссаров c 1941 г., Председатель Совета Министров СССР с 1946 г.), Генералиссимус Советского Союза (1945).

Период нахождения Сталина у власти ознаменован с одной стороны форсированной индустриализацией страны, победой в Великой Отечественной войне, массовым трудовым и фронтовым героизмом, превращением СССР в сверхдержаву со значительным научным, военным и промышленным потенциалом, беспрецедентным усилением геополитического влияния Советского Союза в мире; с другой — установлением тоталитарного диктаторского режима, массовыми репрессиями, иногда направленными против целых социальных слоёв и этносов, коллективизацией, приведшей к резкому спаду в сельском хозяйстве и голоду 1932—1933 гг, миллионными людскими потерями (в результате войн, депортаций, немецкой оккупации, голода и репрессий), разделением мирового сообщества на два враждующих лагеря, установлением просоветских коммунистических режимов в Восточной Европе и началом Холодной войны.

Российское общественное мнение по поводу личной заслуги или ответственности Сталина за перечисленные явления до сих пор поляризовано. На Западе большинство высказывается против него.

Политическая система, реализованная Сталиным в 1928 — 1953 гг., получила название «сталинизм».

Возможно, самый легендарный представитель цеха "мясников". Убийца, который летом 1888 года держал страхе весь Лондон, не смотря на то, что охотился исключительно на проституток (всего его жертвами стали как минимум семь "жриц любви"). На эту были написаны сотни статей, десятки книг, сняты фильмы, были проведены независимые расследования. Не менее десятка человек серьезно рассматривались в качестве подозреваемых, среди них были ирландский морской капитан, лондонский мясник, русский врач, респектабельный художник Уолтер Сикер, автор "Алисы в стране чудес" Льюис Керролл и даже внук королевы Виктории герцог Кларенс. Тем не менее, убийца так и не был пойман. Придя ниоткуда, он так же в никуда и исчез, породив сотни мифов и легенд.

Чарльз Мэнсон

Еще один, не менее легендарный персонаж. Правда, успешно пойманный и до сих пор отсиживающий свой пожизненный срок. "Известность" получил в конце горячих шестидесятых годов. Родоначальник и лидер молодёжного братского сообщества "Семья". В 1969 году некоторые члены "Семьи" совершили ряд безжалостных убийств. Самым громким и кровавым стало убийство Шарон Тэйт, беременной жены режиссёра Романа Полански. Мэнсона обвинили в подстрекательстве к преступлениям. Не смотря на то, что его причастность к убийствам так и не была доказана, американский суд присудил Мэнсону пожизненный срок. Сам он поныне отрицает свою вину и лепит в своей камере фигурки из глины, пишет книги. В свое время за решеткой даже записал музыкальный альбом. В общем, относительно не плохо устроился. А если учитывать, что его имя среди американцев давно стало нарицательным и ассоциируется с ужасом, то в историю Мэнсон уже давно попал. Вписав свои инициалы кровью.

Гарольд Шипман

Он же Доктор Смерть. Убивал 23 года. За это время он отправил на тот свет 215 человек в основном это были пожилые люди, его пациенты.

Доктор Шипман был весьма уважаемой в городе персоной прекрасный семьянин, заботливый семейный врач. Но когда люди приходили к нему, жалуясь на легкие недомогания, то получали смертельную инъекцию героина. При этом ставился диагноз инфаркт, историю болезни Шипман подделывал, а почти все тела, по настоянию доктора кремировали.

Мотивы у преступления отсутствовали Шипман убивал просто потому, что ему нравилось чувствовать себя Господом Богом. Никого не смущало, что у пациентов доктора Фреда, так его звали друзья, смертность в три раза выше. Во время суда Шипман так и не признал свою вину даже после того, как были эксгумированы останки его жертв и проведена экспертиза. В 2004 году покончил с собой, повесившись на простынях в камере.

Андрей Чикатило

Этот кошмар уже почти наш. 14 февраля 1994-го года Андрей Чикатило, уроженец Сумской области, приговоренный к смерти за 52 преднамеренных убийства, был казнен выстрелом единственной пули в затылок. Но до этого были годы зверств "Маньяка из лесополосы". Имя его также стало нарицательным.

Анатолий Оноприенко

Наряду с Чикатило является одним из самых кровожадных убийц бывшего Советского Союза. Так же, как и Чикатило, он широко известен на западе. На пике своей известности, в середине девяностых, он возглавил рейтинг самых кровожадных убийц последних двух веков по данным информационного агентства "Франс-Пресс". За годы скитаний по Украине он убил более 50 человек. Хладнокровно, безжалостно и чаще всего совершенно бессмысленно уничтожал целые семьи. В связи с введенным в Украине мораторием на смертную казнь, высшая мера наказания в отношении душегуба так и не была приведена в исполнение. Так что серийный убийца по сей день отбывает пожизненный срок в Житомирской тюрьме N8. Оноприенко сидит в одиночной камере, площадью в восемь квадратных метров. Читает книги: фантастику, детективы и приключения. Родственники отношений с ним не поддерживают. На питание Оноприенко государство тратит ежемесячно 17 долларов...

Григорий Распутин родился 29 июля 1871 года в селе Покровское Тюменской области. Поскольку место его рождения было практически недосягаемо для большинства желающих, то о жизни Григория Распутина на родине сохранились лишь отрывочные и неточные сведения, источником которых был в основном он сам. Вполне вероятно, что он был монахом, однако не исключено, что Распутин - просто гениальный актер, который великолепно изображал свою избранность и тесное общение с Богом.

В 18 лет Распутин совершил первое паломничество в монастырь в Верхотуре, однако монашеского обета не дал. В 19 лет он возвратился в Покровское, где женился на Прасковье Федоровне. В этом браке родились три ребенка - Дмитрий в 1897 году, Мария в 1898 году и Варвара в 1900.

Брак не остудил паломнический пыл Григория Распутина. Он продолжал посещать различные святые места, дошел даже до монастыря Атос в Греции и до Иерусалима. И все это пешком!

После таких путешествий Распутин возомнил себя избранником Бога, объявил, что он святой, и на каждом шагу рассказывал о своем чудодейственном даре приносить исцеление. Слухи о сибирском знахаре стали распространяться по России, и вскоре уже не Распутин совершал паломничества, а люди стремился попасть к нему. Многие из его пациентов прибывали из далеких краев. Необходимо отметить при этом, что Распутин нигде не учился, не имел даже примерного представления о медицине, был неграмотным. Однако он безукоризненно играл свою роль: действительно помогал людям, мог успокоить тех, кто находился на грани отчаяния

Однажды во время распашки поля Распутину было знамение - ему явилась Богоматерь, которая рассказала о болезни царевича Алексея, единственного сына императора Николая II (он страдал гемофилией - наследственным недугом, который передался ему по материнской линии), и приказала Распутину ехать в Петербург и спасти наследника престола.

В 1905 году Распутин попал в столицу Российской империи, причем в очень удачный момент. Дело в том, что церковь нуждалась в "пророках" - людях, которым бы верил народ. Распутин был как раз из этой категории - типичная крестьянская внешность, простая речь, крутой нрав. Однако враги говорили, что Распутин использует религию лишь как ширму для своего цинизма, жажды денег, власти и секса.

В 1907 году его пригласили к императорскому двору - как раз в разгар одного из приступов болезни у цесаревича. Дело в том, что императорская семья скрывала гемофилию наследника, опасаясь общественных волнений. Поэтому они долго отказывались от услуг Распутина. Однако когда состояние ребенка стало критическим, Николай сдался.

Вся последующая жизнь Распутина в Санкт-Петербурге была неразрывно связана с лечением царевича. Однако не ограничивалась этим. Распутин приобрел много знакомых в высших слоях петербургского общества. Когда же он стал приближенным к императорской семье, столичная элита сама стремилась быть представленной сибирскому знахарю, которого за глаза называли не иначе, как "Гришка Распутин".

В 1910 году в Петербург переехала его дочь Мария, чтобы поступить в Академию богословия. Когда к ней присоединилась Варвара, обе дочери Григория Распутина были определены в гимназию.

Николай I не приветствовал частые появления Распутина во дворце. Тем более, что вскоре в Петербурге стали ходить слухи о крайне непристойном поведении Распутина. Говорили, что, используя свое огромной влияние на императрицу Александру Федоровну, Распутин брал взятки (денежные и натурой) за продвижение определенных проектов или по карьерной лестнице. Его пьяные дебоши и настоящие погромы приводили в ужас население Петербурга. Он к тому же сильно подрывал императорский авторитет, так как поговаривали о слишком близких отношениях Григория Распутина и императрицы.

В конце концов чаша терпения была переполнена. В среде императорского окружения возник заговор против Распутина. Его инициаторами были князь Феликс Юсупов (муж императорской племянницы), Владимир Митрофанович Пуришкевич (депутат IV Государственной Думы, известный своими ультраконсервативными взглядами) и великий князь Дмитрий Павлович (двоюродный брат императора Николая). 30 декабря 1916 года они пригласили Григория Распутина во дворец Юсупова для встречи с племянницей императора, известной петербургской красавицей. В пирожных и напитках, поданных гостю, содержался цианистый калий. Однако яд не подействовал. Нетерпеливые заговорщики решили использовать стопроцентное средство - Юсупов выстрелил в Распутина. Но ему снова удалось спастись. Когда он выбежал из дворца, его встретили Пуришкевич и великий князь, которые в упор застрелили "сибирского старца". Он еще пытался подняться на ноги, когда его связали, засунули в мешок с грузом и сбросили в прорубь. Позже вскрытие показало, что старец, уже будучи на дне Невы, отчаянно боролся за свою жизнь, но в конце концов захлебнулся...

Наши любимые злодеи с человеческим лицом
всзято с сайта:emigration.russie.ru

Сможет ли наш взгляд на мир устоять перед новыми деталями, демонстрирующими человеческую сторону Гитлера, Сталина или Усамы бен Ладена?

Почти каждый согласится, что Гитлер, Сталин и Мао входят в число самых ужасных чудовищ за всю историю человечества, а Усама бен Ладен – жестокий исламистский фашист и враг всего того, что нам дорого. Все эти злодеи не имеют себе равных, они практически стали воплощением зла, их имена политики употребляют как нарицательные.

Однако, как ни странно, люди вовсе не стремятся узнать о них больше. Хотя для историков сложной и интересной задачей является объяснение причин их восхождения, их фанатизма и их утверждения во власти, многие читатели и критики продолжают настаивать, что этих демонических злодеев нельзя изображать иначе, чем самыми черными красками, в виде карикатур, в виде монстров – а не как жестоких, но трезвомыслящих политиков или как развращенных, но не лишенных человеческих качеств людей.

Каждый раз, когда выходит новая книга или фильм, посвященные Гитлеру (к примеру, недавно вышедшая биографическая картина, где показана история его восхождения), поднимается волна возражений против неуместного 'очеловечивания' его образа. Свежий документальный фильм канала BBC, где бывшие одноклассники бен Ладена, давая интервью, вспоминали его обаяние, утонченность и интеллект, просто шокировал многих зрителей, которые не желали слышать ничего подобного.

По сей день Сталин оставался самой темной фигурой их всех этих легендарных злодеев. Но недавно рассекреченные архивы неожиданно открыли новую грань его личности, позволив увидеть в нем человека. В них предстают разложение, развращенность, садизм, страсть к роскоши как признаки порочных убеждений, основанных на насилии.

Но, помимо этого, в них можно обнаружить и человеческий аспект его личности: пристрастие к женщинам (он никогда не оставался без любовницы, даже будучи нищим изгоем), образованность (он любил Гете, Бальзака, Гюго), теплоту в отношении к подчиненным (он лично выбирал дом Берии и укладывал его детей в постель), его хороший певческий голос, его сожаления, любовь к дочери, у которой он каждый вечер проверял уроки.

В рецензии на мою книгу, посвященную биографии Сталина, журнал New Yorker благоразумно предостерегает нас от чрезмерного увлечения частной жизнью чудовищ, от бен Ладена и Гитлера до 'красного царя': 'Любая биография тирана заключает в себе риск очеловечивания его образа до степени, когда его преступления отходят на второй план'.

Другими словами, надо ли нам знать, какой бен Ладен отец, как Сталин писал любовные письма и как танцевал Мао?

Надо, и вот почему. В течение многих лет популярная история вращалась вокруг мифа, что нацистский, советский и маоистский режимы были жестокими вакханалиями, являющимися порождением безумцев, их организовавших. Но история тирании ставит перед собой двойную цель: во-первых, рассказать читателю о том, как эти люди правили и убивали, а во-вторых, получить предостережение из прошлого. Если мы будем изображать Гитлера и бен Ладена одномерными чудовищами-психопатами, это не будет звучать как предостережение. Так мы ничего не узнаем ни о них, ни об их культуре, ни о причине происходившего кошмара.

Личностный подход к изображению Сталина является ключевым в создании новой парадигмы его режима. Выясняется, что в действительности этот подход наиболее продуктивен. Благодаря новым архивам становится ясно, что, несмотря на то что страной руководили фанатики и убийцы, власть была личной, неформальной и основанной на протекции.

Старый образ Сталина абсурден. Если бы он был всего-навсего лишенным обаяния психопатом, он никогда бы не пришел к власти, не говоря уж о том, чтобы удержать ее. Он, конечно, был чудовищем, но, кроме этого, он был комком противоречий, и его дьявольская сущность проявляется в деталях.

Читателям, конечно, будет нелегко примириться с мыслью, что Сталин, насаждая ужас в стране, в это же самое время был чудесным отцом для своей дочери Светланы. Но это факт. Большинство убийц из его ближнего круга имели вполне нормальные семьи – особенно семейственным человеком был Молотов, но даже у маньяка, садиста и насильника Берии была нормальная семья. Как такое может быть?

Дело в том, что они были фанатиками, убежденными, что массовые убийства необходимы, чтобы мир со временем стал лучше. Политика была их главным делом. Все прочее – семья, дружба – было подчинено политике и отравлено ею.

Исключать такие человеческие подробности из биографий тиранов – это неуважение к читателю, которого в таком случае считают не способным сделать собственные выводы. Так история превращается в клише или, еще хуже, в пропаганду.

Более того: чем ближе мы вглядываемся в характер Сталина – мужчины, отца, любовника – тем отвратительнее он выглядит. Личностный портрет не 'очеловечивает чудовище', как пишет New Yorker, а придает его изображению рельефность.

Характер исторического персонажа – это не просто художественный прием с целью сделать чтение более увлекательным. Характер важен потому, что важна личная ответственность: Германия признала свою вину, увидев истинное лицо Гитлера с его обаянием, популярностью и его преступлениями. Сталинизм же для России продолжает оставаться в тени – не прозвучала правда, не последовало раскаяния.

Действительно, факты, касающиеся человеческого облика Сталина и бен Ладена, вызывают неприятное ощущение, даже шок. Но они и должны вызывать шок.

Саймон Себаг Монтефиоре – автор книги 'Сталин: двор красного царя'.

Добавлено (10.09.2008, 00:28)
---------------------------------------------
Влад III Цепеш

Влад III, также известный как Влад Це́пеш (рум. Vlad Ţepeş — Влад Колосажатель) и Влад Дра́кула (рум. Vlad Drăculea — может переводиться как «сын дракона» или «сын дьявола»; ноябрь или декабрь 1431 — декабрь 1476) — господарь Валахии в 1448, 1456—1462 и 1476. Прозвище «Це́пеш» («Колосажа́тель», от рум. ţeapă, [ця́пэ] — кол) получил за жестокость в расправе с врагами и подданными, которых сажал на кол. Ветеран войн против Турции. Резиденция Влада III располагалась в Тырговиште. Прозвище Дракула (сын дракона), Влад получил по причине членства его отца (с 1431 г) [1] в элитном рыцарском ордене Дракона, созданном императором Сигизмундом в 1408 году. Члены ордена имели право носить на шее медальон с изображением дракона. Отец Влада III не только носил знак ордена, но и чеканил его на своих монетах, изображал на стенах сооружаемых церквей.
Биография

Родился в Сигишоаре, маленьком городке в Трансильвании, сын валашского воеводы Влада II по прозвищу Дракул (Дракон). В 12 лет вместе с младшим братом был отправлен в заложники и удерживался в Турции на протяжении 4 лет. Вероятно, именно этот факт испортил психику Влада III. В дальнейшем о нём отзывались как о крайне неуравновешенном человеке со множеством странных идей и привычек. В 17 лет он узнал об убийстве боярами отца и старшего брата. Турки освобождают его и сажают на престол, который он покидает через несколько месяцев под напором Яноша Хуньяди. Цепеш вынужден просить убежища у союзников в Молдавии, однако по истечении четырёх лет, во время молдавской смуты, гибнет правитель Молдавии. Цепеш снова бежит, уже вместе с кузеном Штефаном чел Маре — в Венгрию, четыре года пребывает в Трансильвании — у валашских границ. В 1456 году он восходит на трон с помощью венгров и валашских бояр. К началу правления под властью Цепеша находилось около 500 тысяч человек, за шесть лет своего правления (1456—1462) не считая жертв, по личному распоряжению Цепеша было уничтожено свыше 100 тысяч человек.

Вёл борьбу с боярами за централизацию государственной власти. Вооружил свободных крестьян и горожан для борьбы с внутренней и внешней опасностью. В 1461 отказался платить дань турецкому султану. В 1462 заставил отступить вторгнувшуюся в княжество турецкую армию во главе с султаном Мехмедом II. Вследствие предательства бояр был вынужден в 1462 бежать в Венгрию, где был заключён под стражу по ложному обвинению в сотрудничестве с турками. Cнова став господарем в 1476, был убит боярами.

По другой версии, XV века, Влада III в бою приняли за турка и, окружив, пронзили копьями, о чём, заметив ошибку, весьма сожалели.

Кровожадную изощренность валашского воеводы европейцы обычно воспринимали в качестве некоей восточной экзотики, абсолютно неуместной в «цивилизованной» державе. Например, когда Джон Типтофт, граф Уорчестер, вероятно, наслушавшись об эффективных «дракулических» методах во время дипломатической службы при папском дворе, стал сажать на кол линкольнширских мятежников в 1470 году, его самого казнили за поступки — как гласил приговор — «противные законам данной страны».
Тирания Дракулы

Влад III Дракула прежде всего прославился своей необычайной жестокостью, державшей в страхе всю его страну и приводившей в смущение европейских монархов, вынужденных вступать с ним в военные союзы. Влад Дракула мог приказать подвергнуть человека страшным пыткам по малейшему поводу, а то и без повода. Не гнушался он даже убийством младенцев. Многие подданные в страхе бежали из Валахии во время правления Дракулы. Бежавшие многократно обращались к правителям соседних стран с просьбой вступить в войну и свергнуть тирана. Особенно тяжелым было положение евреев. Но Дракула был важным союзником в борьбе с Турцией, поэтому подданные были вынуждены продолжать терпеть его зверства.

Любимой пыткой Дракулы было посажение на кол, но также практиковалось четвертование и сожжение заживо. Известен случай, когда Влад приказал сжечь заживо целую семью в их собственном доме. Описан также случай, когда Дракула приказал гвоздями прибить турецким послам головные уборы к головам из-за отказа снять их перед ним . Приидоша к нему некогда от турьскаго поклисарие 1, и егда внидоша к нему и поклонишася по своему обычаю, а кап 2 своих з глав не сняша. Он же вопроси их: «что ради тако учинисте ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?» Они же отвещаша: «таков обычай наш, государь, и земля наша имеет». Он же глагола им: «и аз хощу вашего закона потвердити, да крепко стоите», и повеле им гвоздем малым железным ко главам прибити капы и отпусти их, рек им: «шедше скажите государю вашему, он навык от вас ту срамоту терпети, мы же не навыкохом, да не посылает своего обычая ко иным государем, кои не хотят его имети, но у себе его да держит».

Одна из особенно странных привычек Дракулы заключалась в том, что он любил завтракать на месте казни или месте недавнего сражения. Он приказывал принести ему стол и еду, садился и кушал среди мёртвых и умиравших на колах людей. Существует также легенда о том, будто бы чаша у фонтана в столице Валахии была сделана из золота; но никто не осмеливался украсть её из-за боязни быть зверски казнённым. Именование в литературе господаря графом весьма произвольно, а по поводу причин приписывания Владу III свойств вампира есть несколько гипотез. Первая — и наиболее понятная — это страсть Влада к пролитию крови, в частности, и к убийствам вообще. Вторая гипотеза несколько сложнее.

У румын существует поверье: православный, отрекшийся от своей веры (чаще всего принявший католичество), непременно становится вампиром, переход же в католичество Влада III, некогда грабившего католические монастыри, безусловно, стал весьма впечатляющим событием для его подданных-единоверцев. Вполне вероятно, возникновение этого верования обусловлено механизмом своеобразной «компенсации»: переходя в католичество, православный, хотя и сохранял право на причащение Телом Христовым, отказывался от причастия Кровью, поскольку у католиков двойное причастие — привилегия клира. Соответственно, вероотступник должен был стремиться компенсировать «ущерб», а коль скоро измена вере не обходится без дьявольского вмешательства, то и способ «компенсации» выбирается по дьявольской подсказке.

Известен случай когда Цепеш созвал к себе около 500 бояр и спросил их сколько правителей помнит каждый из них. Оказалось что даже самый младший из них помнит не менее 7 царствований. Ответом Цепеша была попытка положит конец такому порядку — все бояре были посажены на кол и вкопаны вокруг покоев Цепеша в его столице Тырговиште. 24 августа 1460 года, вторгнувшись в Трансильванию, Цепеш распорядился посадить на кол 30 тысяч жителей города Алмаса, вернувшись в город Сибиу, где он провёл годы изгнания, Цепеш казнил таким же способом 10 тысяч своих бывших соседей.

Известны и такие случаи: иностранного купца, приехавшего в Валахию, обокрали. Он подаёт жалобу Цепешу. Пока ловят и сажают на кол вора, купцу подбрасывают по приказу Цепеша кошелёк, в котором на одну монету больше, чем было. Купец, обнаружив излишек, сразу сообщает Цепешу. Тот хохочет и говорит: «Молодец, не сказал бы — сидеть бы тебе на колу рядом с вором.» Цепеш обнаруживает что в стране много нищих — он созывает нищих, кормит досыта и обращается с вопросом: «Не хочется ли им навсегда избавиться от земных страданий?» На положительный ответ Цепеш закрывает двери и окна и сжигает всех собравшихся заживо.

Существует рассказ о любовнице, которая пытается обмануть Цепеша, рассказывая о своей беременности. Цепеш её предупреждает что не терпит лжи, но она продолжает настаивать на своём, тогда Цепеш вспарывает её живот и кричит: «Я же говорил, что не люблю неправды!».

Особенности казней Дракулы

Множеству колов, с подвешенными на них людьми, придавались различные геометрические формы, рождаемые фантазией Цепеша. Существовали различные нюансы казней: одним кол вбивали через задний проход, при этом Цепеш специально следил, чтобы конец кола ни в коем случае не был слишком острым — обильное кровоизлияние могло слишком рано прекратить мучения казнимого. Правитель предпочитал чтобы мучения казнимого продлились хотя бы несколько дней. Другим колья вбивались через рот в горло, и они повисали вверх ногами. Третьи повисали, пронзённые через пупок, четвёртым протыкали сердце. Также применялись казни в виде варки живьём в котле, обдирание кожи с выставлением на съедение птицам, удушение и т. д.

Цепеш стремился соизмерять высоту колов с социальным рангом казнённых — бояре оказывались выше посажены на колах чем простолюдины, таким образом по лесам посаженных на кол можно было судить о социальном положении казнённых.

По свидетельствам древнерусской повести, неверных жён и вдов, нарушающих правила целомудрия, Цепеш приказывал по вырезании половых органов и сдирания кожи выставлять напоказ вплоть до разложения тела и поедания его птицами, либо делать то же самое, но предварительно пронзив их кочергой от промежности до уст.

Ну кто еще нас порадует каким нибудь злодеем?

Находя богатство - теряете совесть,
Находя женщину - теряете рассудок,
Находя истину - теряете веру,
И только потеряв все - ты обретаеш свободу

Элизабет Батори
кровавая графиня

Родилась Елизавета Батори в 1560 году.
Двоюродный брат Елизаветы - знаменитый Стефан Баторий.
Один из отдаленных ее предков, валашский князь Влад Тепеш, прозванный Пронзителем.
Елизавета с раннего детства любила забавы ради сечь плетью своих горничных, а в припадке ярости могла избить несчастную служанку до полусмерти.
В пятнадцать лет в мае 1575 года Елизавета стала женой грифа Ференца Надащды.
Поначалу молодая графиня ограничивалась щипками и оплеухами и лишь иногда избивала своих служанок дубинкой. Но вскоре истязания окружавших ее девушек сделались более изощренными - гвозди под ногти, иглы в губы, в руки и в груди.
Камеры пыток были оборудованы не только в главной резиденции Елизаветы, но и в замке Бецков на реке Ваг. Как впоследствии показали свидетели, именно там она едва не сожгла одну из своих служанок, когда решила потехи ради подпалить свечой ее лобковые волосы. Другой девушке графиня в припадке садистского умопомрачения разорвала губы и щеки. Молодые служанки Елизаветы считали, что им повезло, если их просто раздевали догола и заставляли исполнять свои обязанности в таком виде.
В еще одном страшном семейном замке Баториев Кахтице, где были просторные винные погреба, Елизавета устроила свой театр боли и смерти. Там пытали долго, убивали неторопливо, со смаком.
Под стать ей была и ее новая любовница из служанок Анна Дарвулия.
Именно Дарвулия приохотила Елизавету к новому садистскому увлечению, заставляя горничных зимой прислуживать гостям голыми, графиня потехи ради выгоняла девушек на мороз. После этого она приказывала облить их холодной водой и оставляла умирать в виде заледеневших статуй.
В арсенале Елизаветы были и 'легкие' кары за мелкие или просто выдуманные хозяйкой провинности. Если какую-то служанку заподозрили в краже денег, ей в руку клали раскаленную монету. Стоило горничной плохо выгладить хозяйское платье, в лицо несчастной девушке летел горячий утюг. Плоть девушек рвали щипцами, пальцы кромсали ножницами.
Но излюбленными орудиями пытки у графини были иглы. Она загоняла их девушкам под ногти, приговаривая при этом:
'Неужели тебе больно, потасканная блудница? Так возьми и вытащи'. Но как только истерзанная девушка пыталась извлечь иглы, Елизавета принималась ее избивать, а потом отрубала ей пальцы. Впадая в исступление, графиня грызла свои жертвы зубами, отрывая куски плоти от их груди и плеч.
Елизавета не думала о последствиях. Главной ее проблемой было, как избавляться от мертвых тел?
А трупов в результате кровавых оргий появлялось все больше.
Елизавета стала собственноручно расчленять трупы и хоронить их в поле. Но чаще всего трупы просто бросали в реки, откуда их потом вылавливали рыбаки.
Но этот способ избавления от тел был сопряжем с риском: люди начали находить эту 'расчлененку'. Поползли слухи о якобы появившемся в округе оборотне, но вскоре выяснилось, что это чепуха, дело не в нечистой силе. Несколько девушек, чудом вырвавшихся из рук графини, рассказали о ее садистских забавах,
Как показали впоследствии подручные графини, однажды на полу личных покоев Елизаветы было столько крови, что ее пришлось засыпать углем, иначе было невозможно ходить. Когда одна из жертв умерла слишком быстро, разочарованная садистка с грустью записала в своем дневнике убийств: 'Бедняжка, она оказалась такой хилой...'.

Но все когда-то кончается. Напуганные мотовством графини и слухами о возможном обвинении ее в колдовстве (что повлекло бы за собой изъятие всех земель и достояния в пользу церкви), родственники Елизаветы встретились с графом Тужо, пфальцграфом Трансильвании, и попросили его содействия в расследовании преступлений безумной садистки.

Граф Тужо сам допросил Елизавету. Его интересовали девять трупов, найденных в подземном ходе замка. Садистка заявила, что явно замученные и израненные девушки якобы умерли от какой-то болезни и были спешно погребены, что бы не допустить распространения заразы.

В Братиславе открылись специальные парламентские слушания.
В ночь на 29 декабря 1610 года граф Тужо сам провел в замке Кахтице обыск и обнаружил обезображенное тело горничной по имени Дорица. В покоях графини лежали еще два трупа. Несмотря на проходившее расследование, Елизавета уже не могла остановиться - кровавая вакханалия продолжалась. Не успев избавиться от тел трех последних жертв, графиня попалась с поличным.

Первое из двух судебных заседаний по делу кровавой графини открылось в Битце 2 января 1611 года.
На род Батори, прославивший свое имя на поле брани, не должна пасть черная тень позорных деяний этой бестии', - решил граф Тужо и вместо устных показаний Елизаветы представил суду ее дневник с описаниями шестисот пятидесяти садистских убийств, совершенных графиней за три с половиной десятилетия.

7 января 1611 года суд вынес приговор. Дорка и Гелена Йо должны были умереть в муках. Судьи постановили оторвать им пальцы раскаленными щипцами, а затем сжечь преступниц заживо. Карлика Фичко тоже приговорили к костру, но перед сожжением великодушно обезглавили.

Для главной виновницы граф Тужо приготовил, как он считал, особо изощренную казнь. 'Ты есть дикий зверь, Елизавета, - заявил он графине. - Тебе будет оставлено несколько месяцев жизни дня мучительной смерти. Ты недостойна дышать свежим воздухом и созерцать свет божий, посему ты навеки исчезнешь из этого мира. Тени окутают тебя, и ты будешь оплакивать нечестивую свою жизнь'.

Графиню Батори замуровали в ее покоях в замке Кахтице, оставив в стене лишь узкую щель для передачи пищи. Там она прожила три с половиной года. Спустя три недели, 21 августа 1614 года, один из тюремщиков, захотевший своими глазами посмотреть на 'страшное чудовище', заглянул в щель в стене и увидел распростертое на полу бездыханное тело кровавой графини.

Говорят, что по ночам из проклятого замка доносятся протяжные стоны, отзывающиеся эхом по всей округе. Местные жители полагают, что стоны принадлежат кровавой графине, которая не может найти покоя уже 400 лет.

Маркиз де Сад о себе: "Властный, холеричный, раздражительный, доходящий до крайности во всем - в атеизме и распутстве..."

Донасьен Альфонс Франсуа, граф де Сад (фр. Donatien Alphonse Francois, comte de Sade), известный более под своим литературным именем маркиз де Сад (фр. marquis de Sade; 1740—1814) — французский писатель. По его имени сексуальное удовлетворение, получаемое при причинении другому человеку боли или унижений, получило (в работах сексолога Р. фон Крафт-Эбинга) название садизма (впоследствии слова садизм, садист стали употребляться и в более широком смысле).

Сад был привлечен к суду и заключен в тюрьму за насилие над женщиной, но по повелению короля Людовика XV преследование было прекращено. В 1772 г. он был приговорен парламентом к смертной казни «за содомию и отравление» (он обвинялся в том, что давал во время оргии проституткам подмешанную в еду шпанскую мушку, известную как вредный для здоровья афродизиак). Сад бежал, был арестован, опять бежал и вновь схвачен; смертный приговор был заменен тюремным заключением.

В 1784 г. Сад был переведен в Бастилию, где начал писать свои романы и драмы. Позже он был переведен в психиатрическую больницу Шарантон, но в 1790 г. получил свободу. (Распространённое представление о том, что маркиз де Сад был в числе узников Бастилии во время её штурма 14 июля 1789, не соответствует действительности[Источник?]). В 1791 г. появился в свет самый известный из его романов: «Justine оu les malheurs de la vertu» («Жюстина, или несчастья добродетели»), в 1797 г. вышедший вторым изданием, с еще более откровенными эпизодами; продолжением его явился роман «Juliette» («Жюльетта», 1798).

В 1801 г., после усиления строгости нравов при диктатуре Бонапарта, издание этих романов было конфисковано, а Сад был вновь заключен в тюрьму.

В 1830-е романтики, а в XX веке сюрреалисты и экзистенциалисты возвращались к осмыслению личности и творчества де Сада, не столько как к образцу сексуальной и душевной патологии, сколько как к последовательному примеру философии либертинажа, к психологическому подходу, опередившему время.

На протяжении более чем двух столетий идут споры, является ли творчество де Сада порнографией. Однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. С одной стороны, 90% текста в романах де Сада "Жюстина", "Жюльетта", "120 дней Содома" составляет детальное описание извращенных форм секса. С другой стороны, описание это имеет характер отчужденный, чисто технический, де Сад описывает действия участников оргий, но крайне редко и крайне коротко - их ощущения. А ведь именно описание сладострастных ощущений является отличительным признаком порнографической литературы, призванной вызвать у читателя сексуальное возбуждение. В механическом же описании де Сада чувствуется больше раскрытие человеческой природы, свободной от любых ограничений. подчас подчеркнуто гротескное, нарочито отталкивающее, доводящее идею вседозволенности до абсурда, возможно, даже сознательно. В перерывах между оргиями герои де Сада пускаются в философские рассуждения, этому посвящен и облаченный в художественную форму трактат "Философия в будуаре". Кроме того, из всего литературного наследия де Сада издаются только его скандально известные произведения, поэтому объективную оценку всему его творчеству дать крайне сложно.

Основные аспекты философии
Отрицание традиционного для его времени деления общества на дворянство, духовенство и третье сословие. У де Сада существуют лишь сословие властителей и сословие рабов. Отрицание традиционного для его времени деления интеллектуальной элиты общества на христиан-консерваторов и гуманистов-антихристиан. Фраза из романа "Жюльетта" "христиане для меня не менее презренны, чем евреи" позволяет причислить де Сада к антихристианам-антисемитам, из которых в ту эпоху был известен разве что Вольтер.
Идея о том, что убийство является благом для общества, иначе народы погибнут целиком и полностью от перенаселения и нехватки ресурсов. Аналогичные идеи были у Томаса Мальтуса. Интерес к поведению человека, с которого сняты все органичения, начиная от социальных, и заканчивая наложенными Богом. Либертинаж.

Наследие
Создание приемов шокирования потребителя художественной продукции, сильно повлиявших на развитие сюрреализма, экзистенционализма, и даже массовой культуры. Философское и эстетическое наследие либертинажа, гедонизма. Создание произведений, которые, поначалу вызывая естественный интерес, неминуемо приводят к отторжению своей нарочитой, запредельной, бессмысленной жестокостью, возможно, по замыслу автора, подталкивая, таким образом, человека в противоположную сторону от идеи вседозволенности, к условно-христианскому моральному кодексу.

Завещание
Перед смертью маркиз де Сад написал завещание, в котором раскаивался в своих заблуждениях и просил похоронить его в лесу и насыпать на его могилу желудей, чтобы дорога к его могиле была забыта а само имя его стерлось из памяти людской. Завещание выполнено не было.

Материал Википедии

Происхождение.

Отец Нерона, Гней Домиций Агенобарб (т. е. "Рыжебородый"), скончавшийся вскоре после рождения сына, принадлежал к древнему патрицианскому роду. Мать Нерона, Агриппина, старшая правнучка Августа, впоследствии вторично вышла замуж за императора Клавдия. Император усыновил Нерона, а затем отдал ему в жены свою дочь Октавию. Воспитанием Нерона занимался знаменитый философ-стоик Сенека. В 54 году, после убийства Клавдия, Нерон стал императором под именем Клавдия Цезаря Августа Германика. Первые годы его правления отличались мягкостью, возможно, благодаря влиянию Сенеки. Он лишь проявлял неумеренное влечение к выступлениям на сцене в качестве певца и на арене в качестве гладиатора, принуждая к участию в гладиаторских сражениях даже сенаторов и всадников. В этот период его правления были приняты меры против роскоши, против христиан, против поддельных завещаний, по реформе судопроизводства и т. д. Попав под влияние матери, жестокой и властолюбивой женщины, Нерон проявил свои истинные наклонности - страсть к зрелищам и дикому разврату (им была изнасилована даже весталка). Он построил себе огромный дворец на Эсквилине, названный Золотым (снесен при Флавиях), возвеличил себя колоссальной вызолоченной статуей, изображавшей его в образе бога Солнца, установил в свою честь культовые празднества с состязаниями - неронии. Череду убийств он начал с Клавдия, затем в 55 году отравил Британника, сына Клавдия. По наущению любовницы Поппеи Сабины он приказал убить и свою мать, вмешивавшуюся в государственные дела. Затем он убил и родную тетку, Домицию Лепиду, позарившись на ее наследство, отравил своего наставника военачальника Бурра. Обеих своих жен он также предал смерти, причем вторая жена, Сабина, была убита, будучи беременной от Нерона. Растрачивая непомерно много денег на грандиозные постройки, зрелища и гладиаторские бои, он быстро опустошил казну. Пополнял же ее Нерон, принимая наследства от отравленных по его приказу вольноотпущенников. В 64 году, скорее всего, по его приказу, был подожжен Рим. Наблюдая за пожаром с Меценатовой башни, он наслаждался пламенем и декламировал поэму собственного сочинения "Крушение Трои". В поджоге были обвинены христиане, на которых начались жестокие гонения. К этому бедствию римлян добавилась еще и чума, за одну осень унесшая более 30 тысяч жизней. Внешняя политика Нерона также привела к весьма плачевным результатам. В 61 году в Британии подняло восстание племя иценов во главе с царицей Баудиккой, в результате которого были разорены римские города, погибло около 80 тысяч римлян и их союзников. В 62 году в Армении римское войско под командованием Цезенния Пета было окружено парфянами и разоружено. В 65 году верхушка римской аристократии во главе с Пизоном составила заговор против императора, который, однако, был раскрыт. Все участники заговора (среди них - поэт Лукан и философ Сенека) по приказу Нерона должны были покончить с собой. В 66 году были казнены участники нового заговора - Фразея Пет и Барея Соран.

Смерть.

В 67 году Нерон предпринял поездку в Грецию, где публично выступал в роли актера, певца и атлета, "завоевав" все мыслимые награды. За это он даровал Греции свободу. В 68 году Нерон вернулся в Рим. В это время пропретор Северной Галлии Гай Юлий Виндекс, возмущенный жестокостью и сумасбродствами Нерона, начал собирать войска, задумав свергнуть его и возвести на трон престарелого правителя Испании Гальбу. Нерон стал готовиться к походу, собирая средства на войну самыми грабительскими мерами, например, спекулируя на дороговизне хлеба. Однако вскоре взбунтовались и все остальные войска. Когда Гальба, провозглашенный солдатами императором, подошел с войском к Риму, Нерон, покинутый даже телохранителями и слугами, был вынужден покончить с собой. После смерти Нерона долгое время существовало мнение, что он еще жив, в разных частях империи появлялись многочисленные лже-Нероны. Со смертью Нерона пресеклась первая римская императорская династия Юлиев-Клавдиев.

Гай Цезарь, прозванный Калигулой, приходился Тиберию внучатым племянником. Дед его, Друз, был младшим братом императора, а отец - знаменитый и чрезвычайно любимый римлянами Германик - был усыновлен Тиберием по приказу Августа. В детстве Гай постоянно проживал вместе с родителями в военных лагерях. Прозвищем своим 'Калигула' ('Сапожок') он обязан был шутке легионеров, потому что подрастал среди воинов, в одежде рядового солдата.

Страшные удары, постигшие позже семейство Германика, миновали Гая стороной. Вместе с отцом он совершил в 19 г. поездку в Сирию. Воротившись оттуда после смерти отца, он жил сначала у матери, Агриппины, потом у Ливии, своей прабабки; когда та умерла в 29 г., он, еще отроком, произнес над телом похвальную речь с ростральной трибуны. Затем он перешел жить к своей бабке Антонии. Девятнадцати лет, в 31 г., он был вызван Тиберием на Капри: тогда он в один и тот же день надел тогу совершеннолетнего и впервые сбрил бороду, но без всяких торжеств, какими сопровождались совершеннолетия его братьев. К этому моменту старший его брат Нерон уже был убит, а мать и другой брат находились в заточении. На Капри многие хитростью или силой пытались выманить у него выражение недовольства, но он ни разу не поддался искушению: казалось, он вовсе забыл о судьбе своих ближних, словно с ними ничего не случилось. А все, что приходилось терпеть ему самому, он сносил с таким невероятным притворством, что по справедливости о нем было сказано: 'не было на свете лучшего раба и худшего государя'. Однако уже тогда не мог он обуздать свою природную свирепость и порочность. Он с жадным любопытством присутствовал при пытках и казнях истязаемых, по ночам в накладных волосах и длинном платье бродил по кабакам и притонам, с великим удовольствием плясал и пел на сцене. Тиберий это охотно допускал, надеясь укротить его лютый нрав. Проницательный старик видел его насквозь и не раз предсказывал, что Гай живет на погибель и себе, и всем и что в нем он вскармливает ехидну для римского народа и Фаэтона для всего земного круга.

Немного позже Гай женился на Юнии Клавдилле, дочери Марка Силана, одного из знатнейших римлян. Затем он был назначен авгуром на место своего брата Друза, но еще до посвящения введен в сан понтифика. Это было важным знаком признания его родственных чувств и душевных задатков: дом Тиберия уже лишен был всякой иной опоры, и Гай все больше получал надежду на наследство. Чтобы еще крепче утвердиться в ней, он, после того как Юния умерла в родах, вступил в связь с Эннией Невией, женой Макрона, стоявшего во главе преторианских когорт; ей он обещал, что женится на ней, когда достигнет власти, и дал в этом клятву и расписку. Через нее он вкрался в доверие к Макрону и тогда, как полагают, извел Тиберия отравой. Умирающий еще дышал, когда Гай велел снять у него перстень; казалось, что Тиберий сопротивлялся. Тогда Гай приказал накрыть его подушкой и своими руками стиснул ему горло; вольноотпущенника, который вскрикнул при виде этого злодеяния, он тут же отправил на крест.

Так он достиг власти во исполнение лучших надежд римского народа. Он был самым желанным правителем и для большинства провинций, и для войска, где многие помнили его еще младенцем, и для всей римской толпы, которая любила Германика и жалела его почти погубленный род. Поэтому, когда он выступил из Мизена, то, несмотря на то, что он был в трауре и сопровождал тело Тиберия, народ по пути встречал его огромными ликующими толпами, с алтарями, с жертвами, с зажженными факелами, напутствуя его добрыми пожеланиями, называя его 'светиком', и 'голубчиком', и 'куколкой', и 'дитятком'. А когда он вступил в Рим, ему тотчас была поручена высшая и полная власть по единогласному приговору сената и ворвавшейся в курию толпы, вопреки завещанию Тиберия, который назначил ему сонаследником своего несовершеннолетнего внука.

Калигула и сам делал всевозможное, чтобы возбудить к себе любовь в людях. Тиберия он с горькими слезами почтил похвальной речью перед собранием и торжественно похоронил. Тотчас затем он отправился на Пандатерию и Понтийские острова, спеша собрать прах матери и братьев, приблизился к их останкам благоговейно, положил их в урны собственными руками и с великой пышностью доставил в Рим. В память их он установил ежегодные поминальные обряды. После этого в сенатском постановлении он сразу назначил бабке своей Антонии все почести, какие воздавались когда-то Ливии, вдове Августа; дядю своего, Клавдия, взял себе в товарищи по консульству; своего троюродного брата Тиберия Гемелла (родного внука Тиберия) в день его совершеннолетия усыновил и поставил главою юношества. Он помиловал осужденных и сосланных по всем обвинениям, оставшихся от прошлых времен. Должностным лицам он разрешил свободно править суд и даже сделал попытку восстановить народные собрания. Он облегчил налоги и многим пострадавшим от пожара возместил их убытки. Дважды устраивал он всенародные раздачи по триста сестерциев каждому римлянину. Устраивал он много раз и всевозможные зрелища на потеху всему народу. В первый же год Гай завершил строительство храма Августа, который Тиберий начал было строить, но так и не закончил, несмотря на то, что правил двадцать с лишним лет. При Гае же начали строить водопровод из области Тибура.

Но сделанное-им добро ни в коей мере не могло перевесить тяжкий груз злодеяний и сумасбродств, которыми отмечены были остальные годы его самовластья.

Бабку Антонию, воспитавшую его, он вдруг невзлюбил, начал третировать и многими обидами и унижениями (а по мнению некоторых - и ядом) свел в могилу. После смерти он не воздал ей никаких почестей и из обеденного покоя любовался на ее погребальный костер.

Троюродного брата и приемного сына Тиберия он неожиданно казнил в 38 г., обвинив его в том, что от него пахнет лекарством и что он принял противоядие перед тем, как явиться на его пир (Светоний: 'Калигула'; 9-16, 21, 23). Префекта преторианцев Макрона, доставившего ему власть, он принудил покончить жизнь самоубийством (Дион: 59; 10), а его жену и свою любовницу Эннию велел казнить. Точно так же он довел до самоубийства тестя Силана за то, что тот не захотел плыть вместе с ним в бурную погоду в Пандатерию за останками его матери. Дядю Клавдия он оставил в живых лишь на потеху себе.

Со всеми своими сестрами он жил в преступной связи, и на всех званных обедах они попеременно возлежали на ложе ниже его, а законная жена - выше его. Говорят, одну из них, Друзиллу, он лишил девственности еще подростком, и бабка Антония, у которой они росли, однажды застигла их вместе. Потом ее выдали за Луция Кассия Лонгина, сенатора консульского звания, но Гай отнял ее у мужа, открыто держал как законную жену и даже назначил ее во время болезни наследницей своего имущества и власти. Когда в 38 г. она умерла, он установил такой траур, что смертным преступлением считалось смеяться, купаться, обедать с родителями, женой или детьми. А сам он, не в силах вынести горя, внезапно ночью исчез из Рима, пересек Кампанию, достиг Сиракуз и с такою же стремительностью вернулся, с отросшими бородой и волосами. С этих пор все свои клятвы о самых важных предметах, даже в собрании перед народом и перед войсками, он произносил только именем божественной Друзиллы. Остальных двух сестер он любил не так страстно и почитал не так сильно: не раз он даже отдавал их на потеху своим любимчикам, а потом лицемерно осудил за разврат и, обвинив в намерении убить его, сослал на Понтийские острова.

О браках его трудно сказать, что в них было непристойнее: заключение, расторжение или пребывание в браке. Ливию Орестиллу, выходившую замуж за Гая Пизона, он сам явился поздравить, но тут же приказал отнять ее у мужа и через несколько дней отпустил, а два года спустя отправил в ссылку, заподозрив, что она за это время опять сошлась с мужем. Лоллию Павлину, жену Гая Меммия, консулярия и военачальника, он вызвал из провинции, прослышав, что ее бабушка была когда-то красавицей, тотчас развел с мужем и взял в жены, а спустя немного времени отпустил, запретив ей впредь сближаться с кем бы то ни было. С последней своей женой, Цезоннией, он сошелся в 39 г. Хотя она не отличалась ни красотой, ни молодостью и уже родила от другого мужа трех дочерей, он любил ее жарче всего и дольше всего за ее сладострастие и расточительность. Иногда он даже показывал ее голой своим друзьям. Именем же супруги он удостоил ее не раньше, чем она от него родила, и в один и тот же день объявил себя мужем и отцом ее ребенка.

Многочисленные связи его были также вызывающе бесстыдны, поскольку ни одной именитой женщины он не оставил в покое. Обычно он приглашал их с мужьями к обеду и, когда они проходили мимо его ложа, осматривал их пристально и не спеша, как работорговец. Потом он при первом желании выходил из обеденной комнаты и вызывал к себе ту, которая больше всего ему понравилась, а вернувшись, еще со следами наслаждений на лице, громко хвалил или бранил ее, перечисляя в подробностях, что хорошего или плохого нашел он в ее теле.

Его государственные деяния были смесью нелепых чудачеств и злого фарса. Он словно задался целью смешать с грязью все, чем привыкли гордиться римляне, высмеять предания и обычаи, утрируя их до невероятной степени. Начать с того, что он присвоил множество прозвищ: его величали и 'благочестивым', и 'сыном" лагеря', и 'отцом войска', и 'Цезарем благим и величайшим'. Не довольствуясь этим, он объявил, что решил обожествить себя еще при жизни, не дожидаясь суда потомства, и распорядился привести из Греции изображения богов, прославленные и почитанием и искусством, в их числе даже Зевса Олимпийского, - чтобы снять с них головы и заменить своими. Палатинский дворец он продолжил до самого форума, а храм Кастора и Поллукса превратил в его прихожую и часто стоял там между статуями близнецов, принимая божеские почести от посетителей. Своему божеству он посвятил особый храм, где находилось его изваяние в полный рост. Он назначил жрецов, а должность главного жреца заставил отправлять по очереди самых богатых граждан.

Войной и военными делами он занялся один только раз в 39 г. совершенно неожиданно для всех. Гай ехал в Меванию посмотреть на источник и рощу Клитумна. Тут ему напомнили, что пора пополнить окружавший его отряд батавских телохранителей. Тогда ему и пришло в голову предпринять поход в Германию; без промедления, созвав отовсюду легионы и вспомогательные войска, произведя с великой строгостью новый повсеместный набор, заготовив столько припасов, сколько никогда не видывали, он отправился в путь. Двигался он то стремительно и быстро, так что преторианским когортам иногда приходилось вопреки обычаям вьючить знамена на мулов, чтобы догнать его, то вдруг медленно и лениво, когда носилки его несли восемь человек, а народ из окрестных городов должен был разметать перед ним дорогу и обрызгивать пыль. Прибыв в лагеря, он захотел показать себя полководцем деятельным и строгим: легатов, которые с запозданием привели вспомогательные войска, уволил с бесчестием, старших центурионов, из которых многим оставались считанные дни до отставки, лишил звания под предлогом их дряхлости и бессилия, а остальных выбранил за жадность и сократил вдвое выслуженное ими жалованье. Однако за весь этот поход он не совершил ничего: только когда под его защиту бежал с маленьким отрядом Аминий, сын британского короля Кинобеллина, изгнанный отцом, он отправил в Рим пышное донесение, будто ему покорился весь остров, и велел гонцам не слезать с колесницы, пока не прибудут прямо на форум, к дверям курии, чтобы только в храме Марса, перед лицом всего сената передать его консулам. А потом, так как воевать было не с кем, он приказал нескольким германцам из своей охраны переправиться через Рейн, скрыться там и после дневного завтрака отчаянным шумом возвестить о приближении неприятеля. Все было исполнено: тогда он с ближайшими спутниками и отрядом преторианских всадников бросился в соседний лес, обрубил с деревьев ветки и, украсив стволы наподобие трофеев, возвратился при свете факелов. Тех, кто не пошел за ним, он разбранил за трусость и малодушие, а спутников и участников победы наградил венками. В другой раз он велел забрать нескольких мальчиков-заложников из школы и тайно послать их вперед, а сам внезапно, оставив званный пир, с конницей бросился за ними и в цепях привел назад. Участникам этой погони он предложил занять место за столом, не снимая доспехов, и даже произнес, ободряя их, известный стих Вергилия:

Будьте тверды и храните себя для грядущих успехов.

В то же время он гневным эдиктом заочно порицал сенат и народ за то, что они наслаждаются несвоевременными пирами, цирком, театром и отдыхом на прекрасных виллах, когда Цезарь сражается среди стольких опасностей. Наконец, словно собираясь закончить войну, он выстроил войско на морском берегу, и между тем, когда никто не знал и не догадывался, что он думает делать, вдруг приказал всем собирать раковины в шлемы и складки одежд - это, говорил он, добыча Океана, которую он шлет Капитолию и Палатину. В память победы он воздвиг высокую башню. Воинам он пообещал в подарок по сотне денариев каждому и, словно это было беспредельной щедростью, воскликнул: 'Ступайте же теперь счастливые, ступайте же богатые!' После этого он обратился к заботам о триумфе. Не довольствуясь варварскими пленниками и перебежчиками, он отобрал из жителей Галлии самых высоких и, как он говорил, пригодных для триумфа. Триремы, на которых он выходил в океан, было приказано почти все доставить в рим сухим путем. Но, прежде чем покинуть провинцию, он задумал казнить каждого десятого из тех легионов, которые бунтовали после смерти Августа, за то, что они держали в осаде когда-то его самого, младенцем, и отца его Герма-Ника. Но увидев, что солдаты готовятся дать отпор, он бежал со сходки в Рим. Возвращаясь, он осыпал сенат угрозами якобы за то, что ему было отказано в триумфе, а посланцам сената, вышедшем его встречать, ответил громовым голосом: 'Я приду, да приду, и со мною - вот кто' - и похлопал по рукояти меча, висевшего на поясе. Таким образом, отменив или отсрочив свой триумф, он с овацией вступил в столицу в самый день своего рождения.

То же мрачное шутовство видно во множестве его поступков. Через залив между Байями и Путеоланским молом, шириной в три Тысячи шестьсот шагов, он велел перекинуть мост. Для этого он собрал отовсюду грузовые суда (чем вызвал даже голод, так как не осталось кораблей для подвозки хлеба), выстроил их на якорях в два ряда, насыпал на них земляной вал И выровнял по образцу Аппиевой дороги. По этому мосту он два дня разъезжал взад и вперед со свитой преторианцев. По мнению многих, Гай выдумал этот мост в подражание Ксерксу, который вызвал такой восторг, перегородив много более узкий Геллеспонт. Сенаторов, занимавших самые высокие должности и облаченных в тоги, он заставлял бежать за своей колесницей пе нескольку миль, а за обедом стоять у его ложа, подпоясавшись полотном, словно рабы. На театральных представлениях он раздал даровые пропуска раньше времени, чтобы чернь заняла места всадников, и потом потешался, наблюдая за их ссорами. На гладиаторских играх он вдруг вместо обычной пышности выводил изнуренных зверей и убогих дряхлых гладиаторов. Когда вздорожал скот, которым откармливали диких зверей для зрелищ, он велел бросить им на растерзание-преступников; обходя для этого тюрьмы, он не смотрел, кто в чем виноват, а прямо приказывал, стоя в дверях, забирать всех 'от лысого до лысого'. Многих знатных людей он казнил самым жестоким образом только за то, что они не клялись его гением, обвиняя их в 'оскорблении величества'. За одним сенатором, который не хотел присутствовать на казни сына и отговаривался нездоровьем, он послал носилки. Он отправил солдат по островам, чтобы они перебили всех изгнанников, сказав, что завидует жизни, которую они ведут - безмятежной и довольной малым, 'настоящей жизни философов'. Одного сенатора, который уехал лечиться и все никак не возвращался в Рим, несмотря на частые напоминания, Гай приказал убить, заявив, что если не помогает чемерица, то необходимо кровопускание. Он объявил, что те, кто во всеуслышанье объявили его сонаследником своего имущества и все еще продолжают жить, просто издеваются над ним, и многих приказал отравить. Он часто сетовал на то, что правление его скоро сотрется из памяти, так как не было отмечено ничем величественным - ни разгромом войск, ни голодом, ни чумой, ни пожаром, ни, хотя бы, землетрясением. Впрочем, как выяснилось, об этом он сокрушался напрасно. Одежда и обувь его часто поражали своей нелепостью. Он то и дело выходил к народу в цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястьями, иногда - в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии или котурны, то в солдатские сапоги, а то и в женские туфли. Много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию или трезубец. Триумфальное одеяние он носил постоянно даже до своего похода.

В роскоши он превзошел своими тратами самых безудержных расточителей. Он выдумал неслыханные омовения, диковинные яства и пиры - купался в благовонных маслах, горячих и холодных, пил драгоценные жемчужины, растворенные в уксусе. При этом он приговаривал: 'Нужно жить или скромником, или цезарем!' Он велел выстроить либурнские галеры в десять рядов весел, с жемчужной кормой, с разноцветными парусами, с огромными купальнями, портиками, пиршественными покоями, даже с виноградниками и плодовыми садами всякого рода: пируя в них средь бела дня, он под музыку и пение плавал вдоль побережья Кампании. Сооружая виллы и загородные дома, он забывал про всякий здравый смысл, думая лишь о том, чтобы построить то, что построить, казалось, невозможно. Таким образом, меньше чем в год он промотал колоссальное наследство Тиберия - два миллиарда семьсот миллионов сестерциев (а по некоторым сведениям, даже большее). Тогда он обратился к самым преступным способам, не брезгуя никакими злодеяниями для того, чтобы присвоить себе чужие деньги. Он объявлял незаконными завещания, заставлял покупать за баснословные цены всю утварь, оставшуюся после больших зрелищ, заседая в суде присуждал к конфискации имущества всех, без оглядки на их вину (говорили, что однажды он одним приговором осудил сорок человек по самым разным обвинениям, а потом похвалялся перед Цезонией, проснувшейся после дневного сна, сколько он дела переделал, пока она отдыхала). Налоги он собирал новые и небывалые: так он обложил пошлиной все съестные товары, продававшиеся в городе, носильщики платили одну восьмую дневного заработка, проститутки - цену одного сношения. Не останавливался он и перед прямым грабежом. Рассказывали, что однажды он играл в кости с друзьями и проигрался. Тогда он вышел из дворца, увидел двух проходивших мимо всадников, велел схватить их и лишить имущества, а затем вернулся и продолжил игру.

Из искусств Гай больше всего занимался красноречием, и действительно достиг в нем больших успехов. Он легко находил слова, и мысли, и нужную выразительность, а голос его доносился до самых задних рядов. Однако с особенной страстью занимался он искусствами другого рода, самыми разнообразными. Он сражался боевым оружием как гладиатор, выступал возницей в повсюду выстроенных цирках, а пением и пляской он так наслаждался, что даже на всенародных зрелищах не мог удержаться, чтобы не подпевать трагическому актеру и не вторить у всех на глазах движениям плясу на. Своего коня Быстроногого он так любил, что построил ему конюшню из мрамора и ясли из слоновой кости; говорят, что, если бы его не убили, непременно сделал бы своего коня консулом.

Среди этих безумств и разбоев многие готовы были покончить с принцепсом, но успех выпал на долю Кассия Херея, трибуна преторианской когорты. Известно было, что Гай постоянно потешался над ним, то называя неженкой и бабнем, то назначая ему как пароль слова 'Приап' или 'Венера', то предлагая в благодарность за что-то руку для поцелуя, сложив и двигая ее непристойным образом. Заговорщики напали на Гая в то время, когда он в сопровождении нескольких сенаторов шел по узкому проходу по направлению к театру. Первый удар сделал Хорея, пробив ему затылок, затем остальные нанесли ему более тридцати ран. Зарубили и жену его Цезонию, а дочери разбили голову о стену. Труп принцепса был кое-как наполовину сожжен и закопан в саду (позже его погребли более достойно вернувшиеся из изгнания сестры). Власть была передана дяде Калигулы Клавдию (Светоний: 'Кали-гула'; 19, 22-31, 35-36, 38-41, 43-49,52-59).

После убийства Цезаря в 44 г. до н. э. Ирод I примкнул к Кассию, силы которого контролировали восточные области империи, и проявил рвение в сборе налога, которым Кассий обложил население Иудеи. В 43 г. до н. э. Антипатр II был отравлен Малихом, одним из приближенных Гиркана II, возможно, с его ведома. Ирод I и его брат Пцаэль (Фазаил) обратились к Кассию с жалобой на Малиха, и последний был убит. В том же году племянник Гиркана II, Антигон II, претендовавший на престол Иудеи, вторгся в Галилею, однако Ироду I удалось нанести ему поражение. Гиркан II, опасавшийся мести племянника, видел теперь в Ироде I своего спасителя.

В 41 г. до н. э. прибывший на Восток Марк Антоний, несмотря на протесты противников Ирода I, назначил его и Пцаэля тетрархами Иудеи при Гиркане II. В следующем году Антигон II с помощью парфян вторгся в страну, захватил Иерусалим и осадил дворец Хасмонеев, где укрывались Ирод I, Пцаэль и Гиркан II. Гиркан II и Пцаэль были хитростью пленены. Пцаэль покончил с собой (или был убит), а Гиркана II увезли в Вавилонию. Ироду I с семьей удалось бежать в Масаду. Оставив семью в крепости под охраной своего брата Иосефа, он отправился в Рим, где по ходатайству Марка Антония и Октавиана сенат объявил его царем Иудеи и обещал поддержку против Антигона П. Набрав наемные войска, Ирод I безуспешно пытался захватить Галилею. Пройдя затем побережьем в Эдом, он отбросил части Антигона II, осаждавшие Масаду. Война длилась два года с переменным успехом, и Ирод I, не надеясь своими силами овладеть Иерусалимом, обратился за помощью к Марку Антонию, который ввиду окончания Парфянской войны смог послать в Иудею значительные силы. Весной 37 г. до н. э. после пятимесячной осады объединенная армия римлян и Ирода I взяла Иерусалим. Антигон II был захвачен и позднее (видимо, по совету Ирода I) казнен римлянами. В том же году Ирод I женился на внучке Гиркана II Мариамне, надеясь, что родство с домом Хасмонеев изменит отношение евреев к нему как к чужаку, сыну эдомитянина.

Установив контроль над страной, Ирод I казнил 45 членов Синедриона, сторонников партии Хасмонеев, подорвав таким образом политическую силу Синедриона и превратив его лишь в религиозный суд, не оказывавший, по-видимому, никакого влияния на практическое законодательство. Ирод I присвоил себе право назначать первосвященников, ставя и смещая их по своему произволу.

Ирод I хранил верность Антонию до победы над ним Октавиана Августа, а затем сумел снискать расположение последнего и в его правление достиг вершины своего могущества. Царство Ирода I включало все территории Хасмонейского царства (кроме некоторых городов Декаполиса), а также примыкавшие к северо-восточным границам районы Келесирии. Находясь в политической зависимости от Рима, Ирод I, однако, располагал полной автономией в вопросах внутренней политики. По образцу восточно-эллинистических монархий Ирод I учредил совещательный совет, в который, как и на высшие административные должности, назначались эллинизированные евреи и даже чужестранцы. Армия Ирода I была по преимуществу наемной, набиравшейся из фракийцев и галлов. В противоположность хасмонейским царям, опиравшимся на традиционные народные институты, Ирод I упразднил эти автономные учреждения, что фактически означало разрыв с авторитетом Торы как основы социального уклада жизни страны. Поощряя греческие элементы и эллинистические круги в стране, Ирод I стремился включить царство в орбиту римско-эллинистической культуры и тем самым укрепить политическую связь с Римом.

Помимо политических причин эллинизация диктовалась и личной приязнью царя к греческой культуре. Ирод I основал в Иерусалиме театр и ипподром, а также строил великолепные общественные сооружения (портики, театры, акведуки и т. п.) в дар греческим полисам в Сирии, Малой Азии, на островах Эгейского моря. Ирод I оказывал денежную поддержку гимнасиям в Греции, а его пожертвования на устроение Олимпийских игр принесли ему почетное звание их пожизненного председателя. В восточных провинциях империи Ирод I считался одним из могущественных властителей, и льстивые греческие писатели наделили его титулом «Великий». Ирод I осуществлял обширные строительные работы в подвластных ему областях. Однако строительство поселений для чужеземных наемников царской армии усиливало влияние эллинистических этнических элементов в стране. Ирод I отстроил Шомрон и дал ему в честь императора Августа новое название Себастия (греческий эквивалент латинского Augustus). Небольшое поселение на морском побережье было превращено Иродом I в роскошно отстроенный греческий город с обширной гаванью, названный в честь римского императора Кесарией. Для укрепления внутренней власти и защиты от вторжений извне Ирод I восстановил или построил ряд крепостей: Антонию, Геродион, Кипрос близ Иерихона, Масаду, а также Михвар и Геродион в Заиорданье. По приказу Ирода I были возведены царские дворцы в Иерусалиме и других городах страны. Апогея строительная деятельность Ирода I достигла в реконструкции и расширении Храма в Иерусалиме, который из относительно скромного строения превратился в одно из самых величественных монументальных сооружений Древнего Востока. Вместе с тем водружение на фасаде Храма римского орла было оскорблением религиозных чувств, которое никогда не изгладилось из народной памяти. За попытку сбить ненавистное изображение поплатились жизнью 42 человека. Ирод I осуществлял строительство в форме общественных работ, что давало источник пропитания многочисленным рабочим. Его поселенческая деятельность способствовала решению проблемы безземельных жителей деревень. В голодный 25 г. до н. э. Ирод I распределял среди нуждающихся продовольствие, одежду и семена, а также дважды снижал налоги.

Несмотря на все это, отношение народа к царю было неприязненным, а то и прямо враждебным. Немалую роль в этом сыграли нравы эллинизированного двора Ирода I, типичные для восточно-эллинистических деспотий с их бесконечными династическими интригами. Частая смена жен (Ирод I имел 15 детей от 10 жен), происки наложниц и евнухов создавали атмосферу, при которой придворные легко использовали подозрительность и жестокость скорого на расправу царя в корыстных целях. Полностью укрепив свою власть, Ирод I истребил всех членов дома Хасмонеев: первосвященника Аристобула III, Гиркана II, его внучку (свою жену) Мариамну и рожденных ею сыновей (Александра и Аристобула), а также ее мать Александру за попытку захватить власть. Уже смертельно больной Ирод I предал казни своего первенца и наследника Антипатра, сына от первой жены Дорис, уличенного в заговоре против царя. Утверждая этот приговор, Август произнес: «Быть свиньей такого человека лучше, чем быть его сыном!» В Ироде I народ видел не только чужеземного ставленника и разрушителя традиционных институтов, но и узурпатора-цареубийцу. Талмуд, перечисляя некоторые злодеяния Ирода I, называет его «рабом дома Хасмонеев» (ББ. 36–4 а). Как реакция на гнет и произвол его царствования начала зарождаться идеология будущего движения зелотов. Ненависть народа к Ироду I была воспринята и ранними христианами (см. Иудеохристиане), что нашло отражение в евангельском сказании об учиненном им в Вифлееме избиении младенцев (Мат. 2:1 — 16).

За четыре дня до смерти Ирод I завещал престол Архелаю и назначил тетрархами при нем Ирода Антипу и Ирода Филиппа I (умер в 34 г. н. э.). Ходатайство евреев Иудеи об их отстранении от власти и присоединении царства к провинции Сирия было отклонено Римом, однако Август назначил Архелая этнархом, а двух других тетрархами, что означало ликвидацию престола (Флавий, Древ. 17:299–320).

Дом Ирода I прекратился со смертью бездетного Агриппы II. Материальными памятниками царствования Ирода I являются остатки сооружений (в том числе Западная стена и части цитадели в Иерусалиме, руины Кесарии и Масады и мн. др.), несколько надписей и монеты. Основные сведения о Ироде I содержатся в книге Иосифа Флавия «Иудейская война» и «Иудейские древности», фрагментарные — в сочинениях греческого историка 1 в. до н. э. и советника Ирода I, Николая Дамасского. Капитальное исследование «Хордос ха-мелех» («Царь Ирод», 1960) посвятил Ироду I и его времени А. Х. Шалит (1898–1979).