| Хамелеон | Дата: Четверг, 02.02.2012, 14:17 | Сообщение # 1 |
 Шагнувший за пределы
Группа: Пограничники
Сообщений: 106
Статус: Offline
| ИМХО: Дорос внутренне до Пелевина, прочитал его романы (EMPIRE V, Чапаев и Пустота, СВЯЩЕННАЯ КНИГА ОБОРОТНЯ), читал на одном дыхании, наслаждаясь сюжетной линией, в то же время черпал из книг столько простых филосовских истин! Под впечатлением ходил целый месяц...
А вас как его произведения??? Интересно узнать кто-то вообще читал его??
Добавлено (02.02.2012, 14:09)
---------------------------------------------
ИЗ РОМАНА "ЧАПАЕВ И ПУСТОТА"
– А вот вы скажите, Василий Иванович, только как на духу. Вы красный или белый?
– Я? – спросил Чапаев, переводя на меня взгляд. – Сказать?
Он взял со стола две луковицы и принялся молча чистить их. Одну он ободрал до белизны, а со второй снял только верхний слой шелухи, обнажив красно-фиолетовую кожицу.
– Гляди, Петька, – сказал он, кладя их на стол перед собой. – Вот перед тобой две луковицы. Одна белая, а другая красная.
– Ну, – сказал я.
– Посмотри на белую.
– Посмотрел.
– А теперь на красную.
– И чего?
– А теперь на обе.
– Смотрю, – сказал я.
– Так какой ты сам – красный или белый?
– Я? То есть как?
– Когда ты на красную луковицу смотришь, ты красным становишься?
– Нет.
– А когда на белую, становишься белым?
– Нет, – сказал я, – не становлюсь.
– Идем дальше, – сказал Чапаев. – Бывают карты местности. А этот стол – упрощенная карта сознания. Вот красные. А вот белые. Но разве оттого, что мы сознаем красных и белых, мы приобретаем цвета? И что это в нас, что может приобрести их?
– Во вы загнули, Василий Иванович. Значит, ни красные, ни белые. А кто тогда мы?
– Ты, Петька, прежде чем о сложных вещах говорить, разберись с простыми. Ведь «мы» – это сложнее, чем «я», правда?
– Правда, – сказал я.
– Что ты называешь «я»?
– Видимо, себя.
– Ты можешь мне сказать, кто ты?
– Петр Пустота.
– Это твое имя. А кто тот, кто это имя носит?
– Ну, – сказал я, – можно сказать, что я – это психическая личность. Совокупность привычек, опыта… Ну знаний там, вкусов.
– Чьи же это привычки, Петька? – проникновенно спросил Чапаев.
– Мои, – пожал я плечами.
– Так ты ж только что сказал, Петька, что ты и есть совокупность привычек. Раз эти привычки твои, то выходит, что это привычки совокупности привычек?
– Звучит забавно, – сказал я, – но, в сущности, так и есть.
– А какие привычки бывают у привычек?
Я почувствовал раздражение.
– Весь этот разговор довольно примитивен. Мы ведь начали с того, кто я по своей природе. Если угодно, я полагаю себя… Ну скажем, монадой. В терминах Лейбница.
– А кто тогда тот, кто полагает себя этой мандой?
– Монада и полагает, – ответил я, твердо решив держать себя в руках.
– Хорошо, – сказал Чапаев, хитро прищуриваясь, – насчет «кто» мы потом поговорим. А сейчас, друг милый, давай с «где» разберемся. Скажи-ка мне, где эта манда живет?
– В моем сознании.
– А сознание твое где?
– Вот здесь, – сказал я, постучав себя по голове.
– А голова твоя где?
– На плечах.
– А плечи где?
– В комнате.
– А где комната?
– В доме.
– А дом?
– В России.
– А Россия где?
– В беде, Василий Иванович.
– Ты это брось, – прикрикнул он строго. – Шутить будешь, когда командир прикажет. Говори.
– Ну как где. На Земле.
Мы чокнулись и выпили.
– А Земля где?
– Во Вселенной.
– А Вселенная где?
Я секунду подумал.
– Сама в себе.
– А где эта сама в себе?
– В моем сознании.
– Так что же, Петька, выходит, твое сознание – в твоем сознании?
– Выходит так.
– Так, – сказал Чапаев и расправил усы. – А теперь слушай меня внимательно. В каком оно находится месте?
– Не понимаю, Василий Иванович. Понятие места и есть одна из категорий сознания, так что…
– Где это место? В каком месте находится понятие места?
– Ну, скажем, это вовсе не место. Можно сказать, что это ре…
Я осекся. Да, подумал я, вот куда он клонит. Если я воспользуюсь словом «реальность», он снова сведет все к моим мыслям. А потом спросит, где они находятся. Я скажу, что у меня в голове, и… Гамбит. Можно, конечно, пуститься в цитаты, но ведь любая из систем, на которые я могу сослаться, подумал вдруг я с удивлением, или обходит эту смысловую брешь стороной, или затыкает ее парой сомнительных латинизмов. Да, Чапаев совсем не прост. Конечно, есть беспроигрышный путь завершить любой спор, классифицировав собеседника, – ничего не стоит заявить, что все, к чему он клонит, прекрасно известно, называется так-то и так-то, а человеческая мысль уже давно ушла вперед. Но мне стыдно было уподобляться самодовольной курсистке, в промежутке между пистонами немного полиставшей философский учебник. Да и к тому же не я ли сам говорил недавно Бердяеву, заведшему пьяный разговор о греческих корнях русского коммунизма, что философию правильнее было бы называть софоложеством?
Чапаев хмыкнул.
– А куда это вперед может уйти человеческая мысль? – спросил он.
– А? – растерянно сказал я.
– Вперед чего? Где это «впереди»?
Я решил, что по рассеянности заговорил вслух.
– Давайте, Василий Иванович, по трезвянке поговорим. Я же не философ. Лучше выпьем.
– Был бы ты философ, – сказал Чапаев, – я б тебя выше, чем навоз в конюшне чистить, не поставил бы. А ты у меня эскадроном командуешь. Ты ж все-все под Лозовой понял. Чего это с тобой творится? От страха, что ли? Или от радости?
– Не помню ничего, – сказал я, ощутив вдруг странное напряжение всех нервов. – Не помню.
– Эх, Петька, – вздохнул Чапаев, разливая самогон по стаканам. – Не знаю даже, как с тобой быть. Сам себя пойми сначала.
Мы выпили. Механическим движением я взял со стола луковицу и откусил большой кусок.
– Не пойти ли нам подышать перед сном? – спросил Чапаев, закуривая папиросу.
– Можно, – ответил я, кладя луковицу на стол.
Пока я спал, прошел короткий дождь – склон оврага, который поднимался к зданию усадьбы, был сырым и скользким. Как выяснилось, я был совершенно пьян – уже почти добравшись до его конца, я поскользнулся и повалился в мокрую траву. Моя голова запрокинулась, и я увидел над собой небо, полное звезд. Это было до того красиво, что несколько секунд я молча лежал на спине, глядя вверх. Чапаев дал мне руку и помог встать. Когда мы выбрались на ровное место, я снова посмотрел вверх и вдруг подумал, что последний раз видел звездное небо черт знает когда, хотя все время оно было над головой – достаточно было просто поднять ее. Я засмеялся.
– Ты чего? – спросил Чапаев.
– Так, – сказал я и показал пальцем вверх. – Красота.
Чапаев поглядел вверх и покачнулся.
– Красота? – переспросил он задумчиво. – А что такое красота?
– Ну как, – сказал я. – Как что. Красота – это совершеннейшая объективация воли на высшей ступени ее познаваемости.
Чапаев еще несколько секунд глядел в небо, а потом перевел взгляд на большую лужу прямо у наших ног и выплюнул в нее окурок. Во вселенной, отраженной в ровной поверхности воды, произошла настоящая катастрофа: все созвездия содрогнулись и на миг превратились в размытое мерцание.
– Что меня всегда поражало, – сказал он, – так это звездное небо под ногами и Иммануил Кант внутри нас.
Добавлено (02.02.2012, 14:17)
--------------------------------------------
EMPIRE V
- Представляешь, что такое радиоволна? - спросил он.
Я кивнул. Потом подумал еще немного и отрицательно помотал головой.
- Если совсем просто, - сказал Энлиль Маратович, - радиопередатчик - это устройство, которое гоняет электроны по металлическому стержню. Взад-вперед, по синусоиде. Стержень называется антенной. От этого образуются радиоволны, которые летят со скоростью света. Чтобы поймать энергию этих волн, нужна другая антенна. У антенн должен быть размер, пропорциональный длине волны, потому что энергия передается по принципу резонанса. Знаешь, когда ударяют по одному камертону, а рядом начинает звучать другой. Чтобы второй камертон зазвенел в ответ, он должен быть таким же, как первый. На практике, конечно, все сложнее - чтобы передавать и принимать энергию, надо особым образом сфокусировать ее в пучок, правильно расположить антенны в пространстве, и так далее. Но принцип тот же... Теперь давай нарисуем другую картинку...
Энлиль Маратович перевернул бумажный лист и нарисовал следующее:
- Вы хотите сказать, что ум «Б» - это передающая антенна? - спросил я.
Он кивнул.
- А что человек думает, когда антенна работает?
- Сложно сказать, - сказал Энлиль Маратович. - Это может меняться в зависимости от того, кто этот человек - корпоративный менеджер с наградным смартфоном или торговец фруктами у метро. Но во внутреннем диалоге современного городского жителя всегда в той или иной форме повторяются два паттерна. Первый такой: человек думает - я добьюсь! Я достигну! Я всем докажу! Я глотку перегрызу! Выколочу все деньги из этого сраного мира!
- Такое бывает, - согласился я.
- А еще бывает так: человек думает - я добился! Я достиг! Я всем доказал! Я глотку перегрыз!
- Тоже случается, - подтвердил я.
- Оба этих процесса попеременно захватывают одно и то же сознание и могут рассматриваться как один и тот же мыслепоток, циклически меняющий направление. Это как бы переменный ток, идущий по антенне, которая излучает жизненную силу человека в пространство. Но люди не умеют ни улавливать, ни регистрировать это излучение. Оно может быть поймано только живым приемником, а не механическим прибором. Иногда эту энергию называют «биополем», но что это такое, никто из людей не понимает.
- А если человек не говорит «я достигну» или «я достиг»?
- Говорит. Что ему остается? Все остальные процессы в сознании быстро гасятся. На это работает весь гламур и дискурс.
- Но не все люди стремятся к достижениям, - сказал я. - Гламур с дискурсом не всем интересны. Бомжам и алкоголикам они вообще по барабану.
- Так только кажется, потому что в их мире другой формат достижения, - ответил Энлиль Маратович. - Но своя Фудзи, пусть маленькая и заблеванная, есть везде.
Я вздохнул. Меня стали утомлять эти цитаты из моего жизненного опыта.
- Человек занят решением вопроса о деньгах постоянно, - продолжал Энлиль Маратович. - Просто этот процесс принимает много разных неотчетливых форм. Может казаться, что человек лежит на пляже и ничего не делает. А на самом деле он прикидывает, сколько стоит яхта на горизонте и что надо сделать в жизни, чтобы купить такую же. А его жена глядит на женщину с соседнего топчана и соображает, настоящая ли у нее сумка и очки, сколько стоят такие уколы ботокса и такая липосакция жопы, и у кого дороже бунгало. В центре всех подобных психических вихрей присутствует центральная абстракция - идея денег. И каждый раз, когда эти вихри возникают в сознании человека, происходит доение денежной сиськи. Искусство потребления, любимые брэнды, стилистические решения - это видимость. А скрыто за ней одно - человек съел шницель по-венски и перерабатывает его в агрегат «эм-пять».
Вселенная, как огромное зеркало отражает все наши
мысли и поступки. И со временем всё возвращает
назад. Поэтому не поступай плохо и не думай о плохом,
тогда не придется в будущем возносить руки к небу и
спрашивать : - За что?!
Сообщение отредактировал Хамелеон - Четверг, 02.02.2012, 14:20 |
| |
| |
